Сельское хозяйство — мультипликатор всей экономики

В рамках среднесрочной программы повышения квалификации работников высшего звена руководителей ряда агропромышленных российских предприятий министр сельского хозяйства А.В. Гордеев прочел слушателям лекцию о некоторых актуальных вопросах развития отрасли.

Министерство сельского хозяйства РФ — это штаб отрасли, который занимается и стратегией, и тактикой развития сельского хозяйства. Именно это обстоятельство стало той почвой, на которой уже полтора десятилетия произрастают наши разногласия с либеральными экономистами.

Ситуация напоминает известную притчу. В ней повествуется о мышах, которые жили очень плохо, поскольку имели множество естественных врагов, наносящих им большой урон. Решили сходить к мудрой сове за советом. Отстояли огромную очередь, с трудом попали, и спрашивают, наконец, сову: "Что же делать?". Сова предлагает простое решение: "Вам надо превратиться в ежей". Мыши ушли, осмыслили умную идею и вдруг поняли, что не спросили главного — как же им превратиться в ежей. Возвращаются. Снова очередь. Попадают-таки на прием, а сова уже злая: "Чего пришли?". "Мы забыли спросить, как нам превратиться в ежей?", — запищали мыши. А она и отвечает: "Это не мой вопрос! Я занимаюсь стратегией, а не тактикой".

Так и у нас. Одно дело решать вопросы макроэкономики, пытаясь свести 5-6 параметров, характеризующих в целом состояние фондового рынка и инфляции. И совсем другой вопрос — рассматривать в нашей большой стране множество подотраслей, регионов и, наконец, качество жизни конкретного человека. При таком подходе начинаешь понимать, что не может на уровне федерации макрополитика быть универсальной. Каждым вопросом надо заниматься конкретно и предметно, как это делают наши западные коллеги.

Если оценивать политику государства и действия агробизнеса, то последние 12-15 лет можно условно поделить на три этапа.

На первом этапе произошло одномоментное разрушение всех сложившихся связей в стране. Связей экономического и информационного характера, а также связей в отношениях собственности объектов сельского хозяйства. Это был период бума "фермеризации". Я тогда работал замглавы одного из районов Московской области. Так вот у нас был план — уничтожить колхозы и раздать все фермерам. Этакий необольшевизм, почти как во времена большевиков: фабрики — рабочим, землю — крестьянам. В начале 90-х вся приватизация шла под аналогичными лозунгами. В результате нас отбросило на много лет назад. Руководители еще долго не могли приспособиться к новой среде, были совершенно не готовы к ее восприятию как с деловой, так и с психологической точек зрения.

Следствием стало активное сокращение сельхозпроизводства в эти годы. По нашим подсчетам, в среднем оно сокращалось на 6-8% в год. В итоге производство мяса и молока уменьшилось почти вдвое. Сократились посевные площади, что повлекло сокращение производства всех видов культур и особенно зерна. Это был период упадка.

Власть же бездействовала, никакой политики не проводилось. И вот на таком фоне происходила психологическая адаптация менеджмента и собственников. Это был, наверное, самый жесткий период, однако принципиально важный. В итоге по объективным и субъективным причинам появилась группа сильных хозяйств. К объективным причинам я бы отнес потенциал, например, Краснодарского края. А к субъективным — талант конкретного руководителя.

С 1998 года, который мы завершили с убытком в 38 млрд рублей, начался третий этап, продолжающийся и до настоящего времени. Его характеризует попытка на фоне психологической адаптации и понимания смысла рыночных условий и конкурентной борьбы, выстроить производство на основе спроса. Определенные меры, а точнее сказать полумеры приняло государство. И пускай небольшими шагами и без комплексного подхода, но движение началось, хотя спор о целях и механизмах поддержки в рамках правительства еще продолжается. Причем, спор о едином государственном устройстве и экономической политике в АПК идет между западниками и славянофилами, этакая историческая дискуссия. При этом наши отечественные западники навязывают нам рафинированные модели, не работающие даже на самом Западе.

Если пристально присмотреться, то в каждой развитой западной стране, есть свои исторические механизмы поддержки своего бизнеса. Они могут внешне заявлять о неких признанных нормах ВТО, о том, что им все равно, какие капиталы у них работают. Но тем не менее они не позволяют регулярно экспортировать миллиарды долларов и их обладателей из своей страны. А у нас это активно происходит. Сейчас мы вступили в такой этап, когда в сельском хозяйстве уже выявлены конкретные лидеры, точки опоры на собственный бизнес. Есть и понимание, куда и как двигаться. Для этого несколько лет назад пришлось жестко объединить хозяйства, потому что будущее агропродовольственного комплекса за крупными агрохолдингами, которые носят интегрированный характер "от земли до прилавка" и имеют единое управление и собственность. Именно в этом просматривается устойчивость как продовольственная, так и экономическая, социальная и политическая.

"Фермеризация" доказала свою неэффективность. Сегодня фермеры имеют 11% земли в пользовании, а производят всего 4% от общего объема валовой продукции. При ближайшем рассмотрении устойчивыми оказываются лишь те из них, хозяйства которых являются крупнотоварными и имеют тысячи гектаров земли в собственности или в пользовании. По сути, это уже частные предприятия.

Вообще фермеры в нашей стране — это чисто российское ноу-хау. Потому, что у нас фермер — это человек, которому дали 7-9 га земли, лопату и велели накормить народ. Фермер в США или Канаде — это полноправный сельхозпроизводитель. В их понимании фермерами можно называть всех, кто занимается в России сельским хозяйством, а не только мелкотоварных производителей с феодальным устройством своего хозяйства…

Итак, курс на крупнотоварное производство был взят, и мы постарались поставить этот вопрос и политически, и административно. В результате сегодня в России действует около 40-50 крупных агрохолдингов, имеющих в своем распоряжении от 40 тыс. до 200 тыс. га земли. Нынешнее правительство пересматривает соответствующие документы, чтобы выработать что-то новое, лучшее, конкретное, а главное — разработать стратегию развития отрасли с четко определенными целями, задачами, принципами и ресурсами, необходимыми для достижения поставленных целей. Речь идет не только о финансовых ресурсах. Кроме них, у государства есть много других инструментов для поддержки агробизнеса. Это и налоговая, и таможенно-тарифная, и кадровая политика, и, что особенно важно на селе, социальная политика. Что касается бюджета, мы предложили сделать следующее: субсидировать процентные ставки из стабилизационного фонда, который сегодня оценивается в 500 млрд рублей или 15-16 млрд долл. Тем самым, по нашему мнению, должна снизиться коррумпированность этого механизма. Кроме того, мы пытаемся четко зафиксировать компенсацию 2/3 процентной ставки по кредитам, для всех, кто вкладывает средства в сельское хозяйство, независимо от формы собственности.

Перехожу к стратегии. К настоящему моменту она подготовлена и рассматривается в правительстве. При этом главным фактором мы считали то, что сельское хозяйство является многофункциональной отраслью, которая производит много благ для общества. Возможно, я выхожу за рамки агробизнеса, но это важно. Ясно, что отрасль является мультипликатором всей экономики. Если посмотреть на способность сельского хозяйства покупать товары, то именно оно создает повышенный спрос на товары отечественного производства. Это строительные материалы, ГСМ (примерно 20% от общего потребления в стране), техника, к слову сказать, как правило, отечественная. Ее продажи несопоставимы по количеству с "Джон Дирами" и "Кейсами".

Важное значение имеет проблема обеспечения продовольственной безопасности, хотя об этом тоже ведутся дискуссии и споры. Но при этом не учитывается опыт других стран, да и нашей тоже. Всем должен быть памятен урок, преподанный нам Западом. Когда мы в 1998 году впервые получили урожай уровня 1950-х годов — 47 млн тонн, Россия — богатая сельскохозяйственная держава с протянутой рукой обратилась к западным странам. Мы вынуждены были брать большую группу товаров у Евросоюза и американцев. Евросоюз выписал нам гуманитарную помощь на сумму около 0,5 млрд долл. Помощь эта была из каких-то залежалых закромов. К примеру, в Россию прислали свинину 20-летней давности и зерно, которое тоже долго хранилось и имело низкое качество. Американцы же предоставили помощь в виде товарного кредита на 20 лет. При этом первые 5 лет мы не платили проценты, а теперь, буквально в этот месяц мы только процентов заплатили 30 млн долл. Так мы реально увидели и прочувствовали значимость понятия продовольственной безопасности, которая включает в себя и экономическую, и качественную составляющие. Кстати, появление и распространение ГМ-продуктов тоже становится серьезной проблемой. Они все больше и больше заполняют прилавки, а наука, к сожалению, не дает ответов на естественные вопросы людей об этих культурах. Полезные они или вредные, и чреваты ли нежелательными последствиями для последующих поколений…

Говоря о безопасности, нельзя упускать из виду вопрос экономической и физической доступности продовольствия в любом месте и в любое время суток. Есть у нас дальние регионы, куда могут и не завезти продукты. Например, работают на Чукотке 2-3 компании, которые могут, вдруг, не привезти мяса. За это, конечно, надо отвечать государству. А оно в свою очередь должно осуществлять соответствующий мониторинг. Другой вопрос, как стимулировать снабжение, как за этим наблюдать, какие иметь механизмы и резервы, чтобы предотвращать такие угрозы.

Что касается экономической доступности. В свое время возникла проблема цены на хлеб, и мы вынуждены были специально разбираться с этой ситуацией. Провели исследование в Финляндии, где хлеб в 5-6 раз дороже, и в Санкт-Петербурге. Поняли, что это проблема даже не цен на хлеб, а наличия в России большого количества бедных людей. Около 27-30 млн наших граждан считают каждый рубль. И если батон стоил 10 рублей, а стал 12, то для них это принципиально, потому что на сегодня для этой категории граждан хлеб — основной продукт. Эта проблема тоже не должна уходить от внимания государства. Все знают, как она решается в Америке. Там по линии Минсельхоза осуществляется программа борьбы с голодом, которая оценивается в 40 млрд долл. в год. Люди, зарегистрировавшие неспособность полностью оплачивать свое содержание, — а это ниже дохода в 500-600 долл., — получают от государства талоны, по которым их кормят. После этого американцы справедливо заявляют, что голодных в стране нет. Мы идем другим путем. Мы можем давать деньги, а что потом с ними происходит, никто не наблюдает. Это тоже к вопросу о механизме.

Сейчас в стратегии обозначены три главные цели.

Первая — создание конкурентоспособного эффективного агропродовольственного производства. Ее поддерживает Минэкономразвития РФ. Суть ее в том, что одной из главных задач правительства становится проведение широкомасштабной модернизации в сельском хозяйстве и пищевой, перерабатывающей промышленности. Делаться это должно на основе частного капитала, но при поддержке правительства. При этом на долгосрочный период четко определяются те риски, которые правительство будет разделять с бизнесом. Также будут определены функции регулирования, которые останутся у правительства. В области поддержания цен на продовольственном рынке, в области таможенно-тарифного регулирования, чтобы можно было анализировать, как складывается потребление — за счет отечественных продуктов или иностранных.

Изучение бразильского опыта показало, что в этой стране активно субсидируют своих сельзхозпроизводителей. И даже кормопроизводство. Например, на 1 тонну кукурузы полагается субсидия около 100 долл. Если бы мы просто раздали по 100 долларов на га в хозяйства, то все могли бы отсеяться нормально, потому что это примерно тот уровень затрат, который получается в ходе весенних полевых работ.

Модернизация предусматривает также создание государством образовательной инфрастуктуры. Необходимо развивать бесплатное заочное образование для обеспечения сельского хозяйства кадрами, сформировать структуры, осуществляющие консалтинг, мониторинг, проведение выставок и ярмарок. Мы часто говорим об инновациях, но не всегда понимаем, что инновация — это тот же продукт и его кто-то должен купить. Ученый не должен работать впустую. Понятно, что любая разработка требует немалых вложений, иногда они окупаются за 10-15 лет. И государство в этом случае должно обеспечить механизм по внедрению этих инноваций. Вопрос серьезный. К примеру, один новатор предлагает свою идею — зачем мы все время поддерживаем традиционный способ уборки зерна скашиванием, давайте реализуем принцип очесывания. Будем брать только колос, везти его на элеватор и там обрабатывать — это дешевле и меньше потерь и пр… Если инновационные продукты перспективны и официально подтверждены, они могут кардинально поменять все — технологию, экономику, организацию, условия труда. Такого рода новации государство должно поддерживать и внедрять. Не хрущевским способом, естественно, а продуманно, с привлечением бизнеса, который способен оценить реальную эффективность новинки. Вот что такое создание конкурентоспособного производства.

Вторая цель названной стратегии находится на стыке экономики и социальной политики. У нас шел спор с экспертами-экономистами. Суть его в том, что они видели ситуацию так: либо бизнес, либо социальная политика. Но мы доказали, что сельское хозяйство многофункционально. Сегодня село России помимо выполнения гуманитарной миссии — сохранение культурных традиций и национальных корней, является еще и геополитической структурой страны. Сегодня на карте России все больше появляется белых пятен, что означает вымирание поселений и брошенные земли. Это заставляет наших соседей думать, что мы не можем содержать территории. Такое мнение сейчас активно продвигает Китай. Китайцы уже начинают представлять, будто Сибирь — это их будущая территория. И что для этого не нужна революция или война. Все произойдет спокойно, эволюционно, поскольку мы действительно сворачиваем там и жизнь, и сельское хозяйство. А уж китайское население точно сделает эти территории процветающими, и потенциально будут обеспечивать не только себя, но и многие страны мира. Я говорю не о полезных ископаемых, а о самой земле, на которой производится сырье для продуктов питания… Другая тема — это устойчивое развитие сельских территорий. Здесь важен подход к тому, как это реально оценивать. На западе многие страны переименовали МСХ в Министерства устойчивого развития.

Третья концептуальная цель, которой, как мы считаем, должно добиваться правительство, — это решение задач, связанных с поддержанием и воспроизводством природных ресурсов в стране. Речь прежде всего идет о сельских угодьях, пашне, создании продуктивных пастбищ с использованием мелиорации и орошения с учетом того, что пользователи должны отвечать за плодородие земли, ее рациональное использование, ландшафтное устройство и т.п. Во всех западных странах это тоже является функцией государства, которое, с одной стороны, помогает все это поддерживать, а, с другой, — жестко контролирует. У нас решение этих вопросов находится еще в самом начале, отсюда масса проблем. Мы видим, сколько у нас заброшенных земель. Они вроде бы находятся у каких-то собственников, но собственников уже давно нет, земля не распахивается и создает определенные экологические бедствия. Например, нашествия саранчи, произошедшие 4 и 3 года назад. Тогда мы боролись с ней, используя авиацию и подключая большие людские и финансовые ресурсы. Возникло все это только из-за того, что территория Северного Казахстана и прилегающие российские территории не распахивались, и потому стали ареалом воспроизводства саранчи в масштабах экологического бедствия.

Вот три главные цели.

Если рассматривать развитие отраслей, мы должны сосредоточить главные усилия на развитии животноводства. Животноводческая продукция — мясо и молоко потребляется ежедневно, является наиболее ценным видом продовольствия. Потому, исходя из спроса и большого ежедневного оборота на потребительском рынке, именно животноводство должно выстроить всю цепочку перерабатывающей промышленности и, что важно, всей сельскохозяйственной структуры производства. Животноводство подскажет, как рационально использовать абсолютное большинство земель.

Представляется, например, что у нас есть колоссальный потенциал увеличения производства кукурузы. Причем помимо имеющегося в известных южных регионах, где нужно посмотреть структуру растениеводства — стоит ли там выращивать только пшеницу или нужно переключиться и на кукурузу. Мы уже почти удвоили ее производство — в этом году произвели 3 млн 500 тыс., в прошлом — 1,7 млн. Но думаю, мы могли бы спокойно эту цифру и утроить. То же по сое. А ведь есть еще много других высокобелковых культур — рапс и бобовые, например.

Второе направление — зернопроизводство. И здесь два определяющих компонента — обеспечение животноводства и развитие экспорта. У России есть возможность позиционироваться на новом рынке как действительно крупная зерновая держава и, развивая этот потенциал, выстроить развитие бизнеса.

Отдельный вопрос — это развитие социальной инфраструктуры на селе. Здесь речь идет прежде всего об инженерной инфраструктуре, связанной с улучшением качества жизни, наличия объектов здравоохранения, образования, культуры, хоть как-то приближенных к стандартам города. Докладывая в Государственной Думе о состоянии дел в сельском хозяйстве, я обратил внимание депутатов на то, что, пытаясь решить проблемы производственно-экономического характера, мы забываем очень серьезную тему, нужен ли России вообще сельский уклад жизни, является ли он ценностью. И надо ли иметь такую политику, которая поддерживала бы сам уклад сельской жизни. Я говорил о многофункциональности и о том, что это геополитические вопросы. Могу привести пример. Сегодня наша российская армия формируется на 80% за счет призыва из села. Это тоже нужно понимать.

Что будет, если у нас в селе не останется молодежи? Увы, деревня продолжает деградировать. И любой селянин стремится, чтобы его дети уехали в город и там нашли для себя место в жизни. Поскольку понимает, что в городе будет в любом случае лучше, чем на селе… Всем нам предстоит очень много работать, чтобы изменить ситуацию к лучшему.

Министр сельского хозяйства РФ А.В. Гордеев,
03.02.2005

Опубликовано на сайте Аграрной партии России (www.agroparty.ru), который давно умер. Впрочем, как и сама партия.